Сердце Поднебесной, глина и вечный покой
Колыбель на реке Вэй
История не любит случайных мест. Великие города рождаются там, где для этого есть веские причины: вода, плодородная земля и защита от непрошеных гостей. Долина реки Вэйхэ, притока могучей Хуанхэ, была именно таким местом. Лёссовые почвы здесь были настолько плодородны, что, казалось, воткни в землю сухую палку — и она зацветёт. Река давала воду и рыбу, а окружающие горы служили естественной защитой. Неудивительно, что именно здесь, в этом уютном и сытом уголке, китайская цивилизация решила свить своё первое настоящее гнездо. Задолго до того, как кто-то начал думать об империях и вечной жизни, здесь уже копошились неолитические племена, которые оставили после себя лишь расписную керамику и молчаливые кости.
Первыми, кто решил превратить этот аграрный рай в политический центр, были правители династии Чжоу. Примерно в XI веке до н.э. они свергли предыдущую династию Шан, которая погрязла в пьянстве, человеческих жертвоприношениях и прочих нехороших излишествах. Чжоусцы были ребятами более прагматичными. Они понимали, что одной военной силой долго не продержишься, нужна идеология. Так появился «Мандат Неба» — гениальная концепция, согласно которой право на власть даёт не грубая сила, а добродетель правителя. Если царь правит мудро и справедливо, Небо ему благоволит. Если же он превращается в тирана, Небо отбирает у него мандат и передаёт его более достойному. Удобная штука, позволяющая оправдать любой государственный переворот.
Свою столицу эти новые фавориты Неба построили именно здесь, в долине Вэйхэ. Точнее, это был город-близнец. На западном берегу реки располагался Фэн — политический и религиозный центр, где находились храмы предков и дворец правителя. На восточном берегу вырос Хао — город для простого люда, ремесленников и солдат. Вместе они составляли Фэнхао, первую настоящую столицу в этой части мира. Отсюда правители Чжоу почти триста лет управляли своим лоскутным государством, рассылая указы вассальным князьям. Это было время, когда закладывались основы китайской философии, этикета, системы управления. Здесь мудрецы спорили о ритуалах, а астрономы составляли календари.
Но ничто не вечно под луной, особенно власть. Со временем правители Чжоу ослабели, превратившись в ритуальных фигур без реальной силы. Вассальные князья, почувствовав слабину, начали воевать друг с другом, отрывая куски от некогда единого государства. В 771 году до н.э. орды кочевников, подкупленные одним из мятежных князей, захватили и разграбили Хао. Двор Чжоу был вынужден бежать на восток, в Лоян. Эпоха Западного Чжоу закончилась. Фэнхао пришёл в запустение. Но место осталось. Память о том, что именно здесь билось сердце первой великой династии, никуда не делась. Долина реки Вэйхэ затаилась, ожидая нового, куда более жестокого и амбициозного хозяина, который не будет рассуждать о добродетели, а просто возьмёт всё, что захочет, силой.
Император, глина и жажда бессмертия
На руинах державы Чжоу расцвели «сто цветов» — сотни мелких царств, которые несколько веков с упоением резали друг друга. Этот период, который историки деликатно называют эпохой Вёсен и Осеней, а затем и эпохой Сражающихся Царств, был временем хаоса, предательства и бесконечной войны. Но это было и время великих идей. Конфуций, Лао-цзы, легисты — все они пытались найти рецепт, как вылечить это больное общество. Победил в итоге самый циничный и самый эффективный рецепт — рецепт царства Цинь.
Цинь было окраинным, полуварварским государством здесь же, в долине Вэйхэ. Его правители не тратили время на изящную словесность и споры о ритуалах. Они строили армию. Железная дисциплина, стандартизированное оружие и безжалостность к врагам — вот их главные добродетели. В середине III века до н.э. на престол Цинь взошёл молодой правитель Ин Чжэн. Этот человек был одержим идеей, которая казалась всем остальным безумием: покончить с хаосом и объединить всю Поднебесную под своей властью. За несколько десятилетий он, одного за другим, разгромил и поглотил всех своих соперников. В 221 году до н.э. он завершил своё дело и провозгласил себя Цинь Шихуанди — Первым императором Цинь.
Свою столицу он разместил недалеко от руин старой чжоуской столицы, в городе Сяньян. И отсюда он начал перекраивать мир по своему образу и подобию. Он уничтожил старые аристократические роды, ввёл единую систему мер и весов, единую валюту, единое написание иероглифов. Он строил дороги и каналы, соединяя разные части своей гигантской империи. А на севере он начал строительство Великого китайского вала, чтобы защититься от кочевников. Он был гениальным администратором и безжалостным тираном. Он сжигал книги, которые противоречили его идеологии, и закапывал заживо учёных-конфуцианцев, которые смели ему возражать.
Но чем больше власти он приобретал, тем сильнее его терзал страх. Страх смерти. Идея о том, что он, Первый император, должен умереть, как обычный смертный, казалась ему невыносимой. Он отправил экспедиции на поиски мифических островов бессмертных, привечал магов и алхимиков, которые обещали ему эликсир вечной жизни. Но, будучи человеком практичным, он понимал, что на магов надейся, а сам не плошай. И он начал готовиться к смерти так, как не готовился никто ни до, ни после него. Он затеял строительство своей гробницы — целого подземного города, который должен был стать его дворцом в загробном мире.
Масштабы этого проекта поражают воображение. Более 700 тысяч человек были согнаны на строительство этого некрополя. Сама гробница, по описаниям историка Сыма Цяня, была копией его империи. Потолок изображал звёздное небо, а на полу были созданы реки из ртути, изображавшие Хуанхэ и Янцзы. Но самое невероятное находилось снаружи. Чтобы охранять императора в загробной жизни, была создана целая армия. Армия из терракоты. Тысячи воинов в натуральную величину — пехотинцы, лучники, арбалетчики, колесницы с лошадьми, — построенные в боевом порядке. Каждый воин был индивидуален. У каждого было своё лицо, своя причёска, своё выражение. Это не безликая масса, а портреты реальных солдат его армии. Этот титанический труд был скрыт под землёй на тысячелетия. Император умер, его династия, которую он планировал на десять тысяч поколений, рухнула через три года после его смерти. А глиняная армия осталась на своём посту, неся вечную стражу у гробницы человека, который хотел победить саму смерть.
Вечный мир на Шёлковом пути
После короткой, но бурной эпохи Цинь к власти пришла новая династия — Хань. Они усвоили уроки своего предшественника. Они поняли, что на одном насилии долго не продержишься, и вернули в обиход конфуцианство, сделав его государственной идеологией. Но от имперской идеи они не отказались. Своей столицей они сделали город, построенный рядом с руинами циньской столицы, и дали ему имя Чанъань — «Вечный мир». Ирония заключалась в том, что вечного мира здесь почти никогда не было.
При династии Хань, а особенно при её преемнице, династии Тан (VII-X вв. н.э.), Чанъань превратился в самый большой, самый богатый и самый космополитичный город на планете. Это был не просто город, а целая вселенная. Его население в период расцвета превышало миллион человек — цифра немыслимая для тогдашней Европы, где крупнейшие города едва насчитывали несколько десятков тысяч жителей. Город был спланирован с имперским размахом: строгая прямоугольная сетка улиц, широкие проспекты, по которым могли разъехаться девять повозок. Он был окружён массивной стеной. Внутри располагались два огромных рыночных квартала — Западный и Восточный, где можно было купить всё что угодно, от шёлка и фарфора до экзотических рабов и специй.
Чанъань был восточным концом Великого шёлкового пути. Сюда стекались караваны со всего света. По его улицам ходили согдийские купцы, персидские миссионеры, индийские монахи, тюркские наёмники. Воздух был наполнен смесью языков, запахов и идей. Рядом с даосскими и конфуцианскими храмами стояли буддийские пагоды, несторианские церкви, зороастрийские святилища и манихейские молельни. Особенно мощным было влияние буддизма. Именно в Чанъань стремились попасть буддийские паломники, чтобы получить доступ к священным текстам. Монах Сюаньцзан, предпринявший в VII веке легендарное путешествие в Индию, вернулся в Чанъань с сотнями санскритских рукописей и был встречен императором как герой. Он поселился в Большой пагоде диких гусей, которая была построена специально для хранения и перевода этих текстов и стоит в Сиане по сей день.
Эпоха Тан была золотым веком китайской поэзии. Поэты Ли Бо и Ду Фу, жившие в Чанъане, оставили нам ярчайшие зарисовки жизни этой бурлящей столицы — её пиров, её интриг, её великолепия и её нищеты. Они писали о роскошных дворцах и о костях солдат, замерзающих на границе, о вине в нефритовых чашах и о слезах покинутых наложниц. Но этот «вечный мир» оказался не вечным. В середине VIII века мятеж полководца Ань Лушаня потряс империю до основания. Повстанцы захватили и разграбили Чанъань. Династия Тан устояла, но так и не смогла оправиться от этого удара. Город начал медленно угасать. В начале X века, когда династия окончательно рухнула, столицу перенесли на восток. Величайший город мира опустел. Его дворцы заросли бурьяном, а на широких проспектах паслись козы. Эпоха великолепия закончилась.
Забытая столица и стена от варваров
После падения династии Тан для Чанъаня наступили долгие и тёмные века. Центр китайской цивилизации сместился на восток и на юг. Новые династии — Сун, Юань — предпочитали основывать свои столицы ближе к Великому китайскому каналу, главной экономической артерии страны. Древняя столица превратилась в провинциальный город, который жил воспоминаниями о былом величии. Он по-прежнему оставался важным пунктом на торговых путях, но статус центра вселенной был безвозвратно утерян.
Новую жизнь в город вдохнула династия Мин, которая пришла к власти в середине XIV века, изгнав монгольских завоевателей. Правители Мин были большими традиционалистами и с подозрением относились ко всему иностранному. Они стремились возродить величие древних китайских династий. Они переименовали город в Сиань — «Западный мир» или «Западное спокойствие», — и это название было неслучайным. Для империи Мин главной угрозой были кочевники с севера и запада. Сиань снова стал важнейшим стратегическим форпостом, прикрывавшим центральные районы Китая от набегов.
И чтобы этот форпост был надёжным, его нужно было укрепить. Император Хунъу, основатель династии, приказал построить вокруг Сианя новую, мощную городскую стену. То, что возвели инженеры Мин, поражает воображение и сегодня. Это не просто стена, а колоссальное фортификационное сооружение. Высотой 12 метров, шириной у основания до 18 метров, она протянулась почти на 14 километров, полностью окружив средневековый город. По углам были возведены массивные башни, а над четырьмя главными воротами — целые крепости. По верху стены могли свободно разъехаться несколько повозок. Эта стена — одна из немногих в Китае, которая сохранилась практически полностью. Она стала новым символом города. Если раньше его символом были дворцы и пагоды, открытые всему миру, то теперь им стала неприступная стена, олицетворявшая изоляцию и оборону.
За этой стеной Сиань прожил несколько относительно спокойных веков. Он был административным центром провинции Шэньси, крупным торговым городом, но не более того. Внутри стен кипела жизнь. Появился мусульманский квартал, где потомки купцов, пришедших сюда по Шёлковому пути, построили Большую мечеть — уникальное сооружение, в котором исламские мотивы причудливо переплелись с традиционной китайской архитектурой. Но за пределы стен город почти не выходил. Он как будто сжался, спрятался за кирпичными стенами от бурь, бушевавших в большом мире. Он дремал, храня под своей землёй тайны, о которых уже почти никто не помнил.
Глиняные солдаты и бетонные джунгли
В марте 1974 года несколько крестьян из деревни неподалёку от Сианя решили выкопать колодец. Земля была засушливой, и они копали глубоко. На глубине нескольких метров их лопаты наткнулись на что-то твёрдое. Они подумали, что это старый горшок. Но когда они продолжили копать, из земли показалась голова, а затем и плечи глиняного воина в полном боевом облачении. Крестьяне перепугались. Они решили, что потревожили духов или наткнулись на древнее проклятое захоронение. Они и не подозревали, что совершили величайшее археологическое открытие XX века. Они нашли армию, которую мир считал лишь легендой, — терракотовое войско Первого императора Цинь Шихуанди.
Эта находка в одночасье изменила всё. Забытый провинциальный город снова оказался в центре внимания всего мира. В Сиань хлынули археологи, историки, журналисты, а за ними — и туристы. Раскопки, которые продолжаются до сих пор, явили миру тысячи глиняных солдат, офицеров, лошадей. Оказалось, что они были раскрашены в яркие цвета, которые, к сожалению, быстро тускнели при контакте с воздухом. Оказалось, что в руках они держали настоящее бронзовое оружие — мечи, арбалеты, копья, — которое было покрыто специальным хромовым сплавом, защитившим его от ржавчины на два тысячелетия. Мир был в шоке от масштаба, мастерства и той одержимости, с которой древний император готовился к своей загробной жизни.
Терракотовая армия стала для Сианя и благословением, и проклятием. С одной стороны, она принесла городу всемирную славу и огромные доходы от туризма. С другой — она заслонила собой всю его остальную, не менее богатую историю. Для миллионов людей Сиань стал городом одной достопримечательности. Но сам город в это время переживал стремительную трансформацию. После прихода к власти коммунистов Сиань был выбран в качестве одного из центров индустриализации. Здесь начали строить заводы — авиационные, машиностроительные, текстильные. Город начал стремительно расти, выплёскиваясь далеко за пределы старой минской стены. Вокруг древних пагод и храмов выросли бетонные джунгли жилых многоэтажек и дымящих труб.
Сегодняшний Сиань — это город парадоксов. Это мегаполис с населением более 12 миллионов человек, с метро, небоскрёбами и вечными пробками. И в то же время это город, где под каждым квадратным метром земли может оказаться бесценная реликвия династии Тан или могила ханьского аристократа. Любое строительство здесь превращается в археологическую экспедицию. Древняя стена династии Мин, по которой сегодня катаются на велосипедах туристы, окружает не весь город, а лишь его крошечный исторический центр, который выглядит как музейный экспонат посреди бурлящей современной жизни. Сиань отчаянно пытается найти баланс между необходимостью сохранять своё уникальное наследие и стремлением стать современным, процветающим мегаполисом. Он всё ещё остаётся «Западным миром», но теперь это мир, где вечная стража глиняных солдат встречается с неоновыми огнями торговых центров, а древняя колыбель цивилизации пытается не задохнуться в смоге индустриального гиганта.
